В польской деревне господствовал брак по сватовству. Сватовству нередко предшествовали так называемые «звяды», «довяды». Их цель ясна из названия — выведать, есть ли шансы у жениха, каков достаток родителей невесты.

Для этого в дом невесты родители жениха или он сам направляли женщину или мужчину пожилого возраста из числа родственников, кумов, соседей. Если результаты были благоприятными, к невесте засылали сватов. В сватовстве главным действующим лицом был сват, с которым договаривались родители жениха и сам жених. Назывался он в разных областях страны по-разному: «дзе-вослемб», «дзевослумб», «сват», «старший cват», «рай», «райек», «райко» «маршалек» и т.п. Наиболее часто сватались в четверг и субботу, но ходили сваты также и по вторникам. Сватовство проходило по общей схеме: сваты приходили без жениха или с ним один или три раза.

Повсюду свататься ходили к вечеру, чтобы «не увидел злой человек и не мог пожелать зла, околдовать, сглазить». Обычно сват спрашивал иносказательно в доме невесты: «Не имеют ли телки для продажи», «Не пропала ли курица», «Нельзя ли купить гусыню» или что-то в том же роде. Это распространенный в Польше зачин сватовства. Кроме подобных вопросов, сват нередко произносил заранее приготовленную речь. После этого он ставил водку на стол. Если родители невесты были против свадьбы, то водку от свата не принимали, а дочь их не давала ему стакан и сама не пила. Зачастую сват и жених после отказа сразу же шли свататься в другой дом, где тоже была девушка на выданье.

Если сватовство было удачным, за ним следовал сговор — уму вины, змувини — между родителями невесты и жениха. В том случае, когда жених был из дальней деревни, к нему по приглашению свата ехали невеста и ее родители на смотрины (опатры). С большим вниманием осматривали хозяйство семьи жениха, стараясь узнать, каково его материальное положение. Однако это не всегда удавалось, так как бывало, что бедный жених прибегал к помощи соседей и приводил в свой хлев от них коров и прочий скот, чтобы его сочли богатым. Только при положительном впечатлении от хозяйства жениха отец невесты приглашал его с родителями и сватом на умувины.

На умувинах договаривались о приданом — посаге, в которое входили скот, постель, одежда, утварь и т.п. В него могла входить также часть доли дочери в будущем наследстве после смерти отца (в областях, где наследовали все дети). Иногда отец сразу выплачивал эту долю, и тогда дочь отказывалась от наследства. В старину, если после свадьбы жена должна была поселиться у мужа, вернее, в доме его родителей, во всех этих переговорах полагались на честное слово («на веру»), хотя и бывало, что отец невесты не всегда сдерживал это слово. Иначе обстояло дело, когда парень шел в примаки — пшибыши. Примак должен был внести в хозяйство жены (единственной наследницы своих родителей) некоторую сумму денег, иначе он бы всеми считался бесправным. Признанием сватовства родными и односельчанами был предсвадебный обряд обручения (заренчины, зренковины, запойны). Вскоре после сватовства или в день сватовства (например, в краковских деревнях) в доме родителей невесты собирались их родственники, родители и родственники жениха, сваты, друзья, соседи. Жених (нареченный) и невеста (нареченная) сидели за столом напротив друг друга. По распоряжению старосты они подавали друг другу руки и клали их на буханку хлеба, прикрытую платком. Этим платком или полотенцем связывали им руки на хлебе. Затем по куску этого хлеба давали жениху и невесте, остальное делили между присутствующими. Обряд совершал сват, старший дружба (дружка жениха), свадебный староста (руководитель свадебного торжества) или кто-нибудь из родителей. Бывало, что к нареченным он обращался с речью, в которой были разного рода пожелания и наставления. По обычаю, молодые обменивались венками или колечками, разными подарками. Жених, например, дарил невесте башмачки — тшевички, невеста ему — собственноручно сшитую рубаху.

В некоторых районах Польши роль хлеба играло яблоко — известный в народе символ любви и плодовитости.

Обычай обмениваться кольцами на заренчинах не был повсеместным. Там, где его придерживались, он сопровождался разными действиями. Так, например, в куявских деревнях (левый берег Вислы) здавины (местное название этого обычая) начинались с того, что все присутствовавшие, и первая из них — мать невесты, дважды пили водку из одного стакана. После этого приносили две миски, ставили их вверх дном перед молодыми, затем мать невесты переворачивала одну, а сват — другую миску. В миски жених и невеста клали кольца, а хозяйка наливала туда освященную воду. Собравшиеся вновь пили, причем когда стакан получал жених, он бросал в него серебряные монеты и подавал его невесте. Она выпивала водку, деньги прятала в карман, стакан покрывала платком и подавала жениху. Обряд заканчивался трапезой.

Своеобразно праздновали заренчины любельские крестьяне. На заренчинах, которые устраивались у невесты в воскресенье, жених играл, пожалуй, главную роль. Именно он спрашивал, кто согласится быть на свадьбе старостой, Старостиной, маршалком, дружбой. После этого кто-нибудь из этих лиц брал нарезанные хлеб и сыр и раздавал по кусочку каждому из присутствующих. При этом он говорил: «Жених и невеста просят на четыре коня». Получивший сыр и хлеб бежал с ними к порогу и кричал: «Тпрр, тпрр», — делая вид, что старается как бы задержать четверку коней, запряженных в свадебную повозку. Затем староста или дружба брал тарелку, клал на нее два кольца. Жених и невеста, держась за руки, слушали обращенную к ним речь, после которой им надевали кольца.

После обручения молодых трижды по воскресеньям в костеле оглашалась их помолвка, начиналось приготовление к свадьбе. Жених покупал невесте подвенечное платье, фату, туфли и пр.; невеста, в свою очередь, готовила подарки жениху: рубаху, нижнее белье, которые он надевал на свадьбу. Они носили своеобразные знаки отличия — приколотые маленькие венки и букетики. Каждый из них подбирал себе дружину из родственников и друзей. Эти дружины жениха и невесты входили в единую дружину весельну (т.е. свадебную), которая состояла из всех участников свадьбы. В дружину невесты входили главным образом ее сестры, родственницы и подруги — друхны, дружки, свахи, Старостины, сванки. Старшей свахой чаще всего была жена райка (свата) не из близкой родни невесты, младшие свахи — нередко замужние сестры невесты.

Во главе дружины жениха стоял дзевосломб, называемый иначе сватом, райком, старостой, маршалкой. Он руководил большей частью свадебных церемоний. В дружине состояли также неженатые родственники и товарищи жениха — дружбове, которых возглавлял старший дружба. Женатые участники свадьбы звались «сваца», в отличие от дружбой. В некоторых районах и все дружбове назывались сватами. Был среди них грайек — скрипач, иначе весулко, веселко.

В свадебных обрядах, кроме дружины в целом, разделяющейся на дружины жениха и невесты, большую роль играли еще две группы. В первую входили ровесники молодых — парни и девушки, которые назывались, как уже говорилось, дружбами и друхнами; во вторую — люди семейные, старшего поколения. Именно из них выбирали старосту (марша-лек, райек и т.п.) и Старостину (сваха, нередко жена райка). В обрядовых, шуточных играх и борьбе противостояли друг другу не только дружины жениха и невесты, но и группа парней и девушек — группе семейных людей; жених и невеста должны были перейти из первой группы во вторую, что не обходилось без обрядовой борьбы. Много внимания после обручения уделялось приглашению на свадьбу. Так, например, в Мазовше гостей, по давнему обычаю, сама невеста в сопровождении дружки должна была попросить о благословении и пригласить на свадьбу каждого жителя своей деревни, а родственников — и из других деревень. В благодарность за это родные одаривали ее разными нужными в хозяйстве вещами.

Свадьба начиналась обычно в воскресенье и длилась два-три дня и более. Вечером накануне свадьбы невеста приглашала гостей во второй раз, и на свадьбу приходили только те, которых она пригласила вторично.

Совершенно по-иному происходило приглашение в краковских деревнях.

Накануне свадьбы, ночью или на рассвете, совершал объезд деревни старший дружба. На шею своему коню он вешал несколько колокольчиков, чтобы его приезд был слышен в каждом доме. Старшего дружбу сопровождали музыканты. Останавливаясь около домов, дружба приглашал их обитателей на свадьбу. Под окнами домов каждой из друхн музыканты играли и пели, друхне давали венок, присланный невестой. Это называлось обыгрыванием венков. Нареченные сами приглашали только ближайших соседей.

В келецких деревнях на свадьбу приглашали гостей не заранее, а в самый день свадьбы. Это было обязанностью старосты, дружбы и скрипача, которые вместе ходили по домам и звали на свадьбу. Прусские мазуры (поляки части Польши, входившей в Пруссию) нередко играли свадьбы по пятницам. В предшествующее свадьбе воскресенье один из членов дружины (прошен) приглашал гостей из деревни, где жили молодые, а другой, «плацмистш», — гостей из других деревень.

В польской деревне одновременно с приглашением на свадьбу обращались с просьбой о благословении и помощи. В тарновско-жешовских деревнях, например, невеста за неделю или за две вместе с выбранной ею бабкой (соседкой старшего возраста) ходила в горы за «волком», в низины «за куделью». Так иносказательно называлась материальная помощь для будущей свадьбы, одно из проявлений родственной и соседской взаимопомощи, характерной для семейно-родственных и соседских взаимоотношений крестьян. Невеста прощалась со своими подружками, собиравшимися у нее накануне свадьбы на девичник — дзёвичы вечур.

Подруги плели венки и пели песни. Одновременно с девичником в доме жениха пировали его дружбы и гости на вечере кавалерском. Так же, как и невеста, жених прощался со своими холостыми друзьями и готовился к переходу в круг семейных людей. В одних случаях жених приезжал на девичий вечер и участвовал в обряде розплецин, в других — не приезжал и его заменял в обряде райко или старший дружба.

В предсвадебных и свадебных обрядах венок был символом целомудрия невесты; девушка, потерявшая невинность до свадьбы, боясь публичного позора, почти никогда не шла в костел в венке. Только там, где допускалась добрачная свобода, например, в районах гор на юге Польши и в Силезии у горцев, общественное мнение не было столь строгим по отношению к невесте. Другим обрядовым символом была рузга весельна, иначе— «веха», «зеле», «венец», «кшак», «джевко», «хоинка», «яблонка». Рузга весельна представляла собой деревце (сосну, ель и др.) с ветками или просто соединенные ветки сосны, ели, яблони, груши, сливы и др. Она была украшена лентами, растениями, цветами, перьями и т.п. Были также рузги в виде украшенного искусственного деревца из прутиков соломы. Изготовление и венков, и рузги было приурочено, как правило, к кануну свадьбы и связано с давним обрядом расплетания косы невесты, а также со многими иными обрядами свадебного цикла.

Утром в день свадьбы перед выездом к невесте жених угощал свою дружину завтраком. По дороге к невесте рядом с женихом ехал старший дружба с венком на длинной ветке. У двора невесты перед дружиной жениха закрывали ворота, начинался торг о косе невесты и угощении, в этом торге жених не принимал участия. Когда стороны жениха и невесты приходили к соглашению, процессия въезжала во двор, но двери дома оказывались закрытыми. Наконец жениха с дружиной торжественно впускали в дом. Родители невесты усаживали его за стол, накрытый белой скатертью. По углам стола лежали четыре свадебных хлеба. В это время невеста с подружками пряталась в коморе. Оттуда райко выводил их одну за другой. Каждая из них была прикрыта кожухом и хромала. Старший дружба говорил о каждой: «Эта скотина не нравится», «Она хромая, горбатая». Наконец выводили невесту, также прикрытую кожухом, она не хромала. Дружба говорил о ней, что «эта скотина им нравится, что они хотели бы ее приобрести». С невесты снимали кожух, застилали им лавку или дежу. Несколько позже невесту сажали на этот кожух для выполнения обряда розплецин. Косу невесте расплетали в разное время: в девичник или утром по приезде молодого жениха в ее дом, перед венчанием или же после венчания, когда были очепи-ны. По традиции косу невесте расплетал ее брат или иной ближайший ее родственник, иногда дзевослемб — старший дружба. В Мазовше невесту сажали для расплетения косы не на дежу, а на пень или улей. Старший дружба «покупал» косу и в виде платы клал несколько злотых на тарелку для невесты. За ним расплетали косу остальные дружбы и тоже платили за нее, обряд заканчивался приглашением жениха расплетать косу. Так же, как и вначале к дружбе или брату невесты, к нему обращались с песней.

В любельских деревнях своеобразным обычаем были так называемые веньчины. В ночь с субботы на воскресенье или в воскресенье утром (в день свадьбы) друхны готовили к свадьбе рузгу невесты — богато украшенное венчальное деревце, которое потом выносили в комору.

В это время к невесте приезжал жених с оркестром и гостями. В избе за столом сидели староста и старостина, а невеста со старшей друхной ходили под музыку по кругу, остальные друхны шли за ними и пели, обращаясь к в наехавшим:

Зачем приехали, остановились в сенях?
Эй, затем, затем, моя Марыся, чтобы тебя взять замуж.
Отдай, матушка, деревце из коморы на свадьбу.
Деревце в бору росло,
Сегодня на свадьбу пошло.

На веньчинах танцевали, двигаясь по кругу — «в коло», все танцы сопровождались песнями. Во время танцев сваташкове или дружбове (дружки жениха) в сенях делалирузгу жениха. Для этого они брали еловую ветку, обвешивали ее стеблями гороха. Под рузгу сажали курицу и клали два яйца. В избе один из сватошков держал эту рузгу, а другой — колючий чертополох. Кроме того, небольшие рузги из перьев и листьев были у каждой Старостины. После танцев маршалек в сопровождении сватий и друхен торжественно вносил большую, главную рузгу, которую приготовили друхны. Она называлась также «пальма» , «венец». Сверху на каждой ее ветви было яблоко или пучок листьев. Большую рузгу маршалек выносил на середину избы и держал ее не один, а вместе с женихом и невестой. Старостины «покупали» ееудрухен.

Во время торга им показывали вместо главной другие рузги, а также колючий чертополох. Все кричали о своей рузге: «Моя лучше!». Когда торговля заканчивалась, Старостины получали главную рузгу и ставили ее на стол, а невеста отдавала одной из Старостин кольца. Начинались танцы с деревцем-рузгой. Вначале танцевали староста со старостиной, затем маршалек, сват, жених с невестой. Наконец рузгу отдавали вновь маршалку. Невесту сажали на стул посередине избы, и происходил обряд расплетания косы невесты ее братом. Когда он делал вид, что хочет отрезать косу, жених ее выкупал.

В некоторых районах Польши вечером накануне свадьбы, по обычаю, били старые горшки и стекло под дверями невесты. Рано утром невеста должна была вымести этот мусор; обычай был заимствован у немцев.

Среди давних свадебных обычаев большой интерес представляет пиршество замужних женщин у невесты накануне венчания. Они пели и танцевали, ели и пили до утра. Никто из девушек — подруг невесты — в этом пиршестве не участвовал, не было на нем ни женатых мужчин, ни парней. Это пиршество знаменовало вступление невесты в возрастную группу женщин.

В свадебное утро вновь приглашали гостей на свадьбу. Этот обычай в краковских деревнях назывался игрой на добрый день, хождением по добрый день. По деревне ходили дружбы с музыкантами. Деревенский оркестр играл вначале около дома жениха (если он жил в одной деревне с невестой), затем по очереди под окнами дружек, свадебных старост и в конце — невесты. Играли и пели, приглашая гостей, до тех пор, пока они не выходили и не платили за приглашение.

К свадьбе пекли обрядовый хлеб— «колач» (западные районы страны), «коровай», «короваль» (восточные районы). На каравай шла преимущественно пшеничная мука и только в некоторых районах ржаная. Его украшали птичками, фигурками людей (сват, сваха и т.д.). Выпечка каравая сопровождалась песнями и некоторыми обрядами. Так, женщина, которая сажала на деревянной лопате каравай в печь, после этого выбегала из избы и забрасывала лопату на крышу. В некоторых местностях на крышу бросали кусочки свадебного теста для птиц.

Известны были (в окрестностях Вельска) так называемые «весельные хлеба» — это четыре больших пирога из ржаной муки. В некоторых местах весельным хлебом когда-то называли именно короваль, что нашло отражение в обрядовых свадебных песнях. Кроме большого хлеба, выпекали малые— разной формы «шишки», «стулини», «бычки», «гуски»;

День свадьбы в доме родителей невесты начинался с завтрака, на который приходили все, кто был на розплецинах, родственники, соседи. Во время завтрака пели свадебные песни, после него танцевали. В Мазовше, например, невеста наряжалась к свадьбе в доме старшей свахи. Там она умывалась, надевала две рубахи, праздничную одежду, прятала за пазуху половину горсти льна, кусок хлеба, сахар, деньги. Все это имело определенное значение. Так, например, хлеб невеста брала, чтобы всю жизнь в доме был хлеб, лен, чтобы он хорошо рос (кое-где льном невеста подвязы-валачулки), и т.д. В других районах невеста одевалась у соседей или родственников (Краковское воеводство) или в ко-море своего дома (Любельское воеводство). Обычно друхны надевали на нее новую одежду — платье, белый фартук, на шею — кораллы, подаренные матерью, на голову — венец, в котором она ходила до очепин. Жених, в свою очередь, готовился к свадьбе в своем доме: он надевал белую «сук-ману», опоясывался широким ремнем, к вороту рубахи прикалывал «спинку» — брошь с кораллом, на голове у него была красная «рогатывка» — шапка с павлиньим пером (Краковское воеводство).

За невестой должен был приехать или прийти жених, вместе с ней его ждали все собравшиеся в доме ее родителей. Жених отправлялся к невесте из дома своих родителей в сопровождении дружины. Дорогу им несколько раз загораживали «воротами» из жердей, и, чтобы освободили путь, жених давал выкуп. В дом невесты жених входил только после того, как навстречу ему выходили родители , невесты, или только вслед за встретившей его невестой.

В старину был известен интересный обряд прощания невесты с хлебом в своем доме (Мазовше). Под пение дружек молодые вставали из-за стола, на углах которого лежали четыре буханки хлеба, украшенные калиной. Около молодого стоял старший дружба с платком, около молодой — друхна. Молодые, старший дружба и старшая друхна ходили вокруг стола «за солнцем», при этом невеста плакала и целовала каждый из хлебов. После этого молодые останавливались, и начинался обряд с венком; старший дружба держал венок и произносил речь от своего имени, от имени жениха и невесты. В речи он обращался к родителям невесты с просьбой благословить молодых, хвалил невесту, достойную носить венок и т.п., благодарил ее родителей, родных и всех гостей. Со словами «Прими, панна, этот зеленый венок » дружба вручал его старшей друхне для невесты.

Перед самым выездом на венчание молодых благословляли родители невесты. Она прощалась со всеми, умоляла простить ей все ее провинности, прощалась со всем, что было в доме: со столом, лавками, печью, иногда также с хлебной дежкой и огнем. Прощаясь, невеста горько плакала и причитала, иначе бы ее осудили.

Мать невесты давала отъезжающим в костел «ядло на возы» — «еду на телеги»: пироги, сыр, напитки, чтобы могли есть в дороге и оделить съестным людей, которые им повстречаются. Жених и невеста получали от нее по куску хлеба, который они должны были после венчания отдать нищим. В жешовских деревнях в конце ХIХ-начале XX вв. после благословения молодых свашка осыпала всех присутствующих осыпанками — небольшими «рогатыми» печеньями (с четырьмя-шестью углами — «рогами») из круто замешанного теста. Внутри каждой осыпанки был горох. Бросая осыпанки, свашка говорила:

Шла баба с гор,
Несла мешок шишек.
Это происходит днем, не ночью,
Берегитесь, чтобы вам не выбила глаза.

Все хватали осыпанки и бросали их друг в друга. По народным поверьям, растертые осыпанки могли помочь больным людям и скоту. Согласно традиции, у крестьян родители (есть сведения, что и братья) невесты при венчании не присутствовали, у мелкой шляхты — в костеле был отец. Нарядно одетая невеста должна была ехать в костел в венце, символизирующем ее девичество. Она не могла покрыть голову, даже если было очень холодно, так как ее распущенные волосы и венец — символ «красы» (целомудрия) — должны были видеть все люди. Если же невеста состояла в добрачной связи, она не только не имела права надеть венец, но должна была покрыться платком или надеть чепец.

В костел жених и невеста со своими дружками всегда ехали отдельно. Так, в Поморье в первой повозке ехала невеста — по местному названию «брутка» — с друхнами и музыкантами, во второй — жених, называвшийся здесь «бруткон», с товарищами — «пахолками». В познаньских деревнях невеста отправлялась в костел в одной повозке со «свахнами» — подружками, которые кричали: «Ой, наша! Ой, зелена! Ой, веселко! Ой, светится!». Молодой со своими друзьями ехал на венчание верхом. Также и у прусского населения в костел невеста ехала в одной повозке со свахной, которая называлась здесь «браутмуттер» — добрая.

В краковском свадебном поезде невеста находилась в повозке, жених со своей дружиной ехал верхом на конях. В повозках ехали все остальные свадебные гости. По обычаю, все они давали вознице невесты деньги «на кнут». В тех случаях, когда костел был близко, бывало, что на венчание все отправлялись пешком: невеста, жених, их дружины, остальные гости, музыканты. По дороге в костел примечали все, что, согласно народным приметам, предсказывало молодым счастливую или несчастливую жизнь. Если по дороге в костел что-нибудь ломалось в упряжке, шел дождь или снег, то считалось, что жизнь молодых будет несчастливой. Частые ссоры молодых будто бы можно было вызвать, протащив из мести перед свадебным поездом кота за хвост (молодые будут «драть котов», т.е. ссориться). В костеле наблюдали, кто из молодых держит сверху руку: если жених, то он будет верховодить, и наоборот. Верили, что если старшей друхне удавалось накрыть вуалью или какой-нибудь частью одежды невесты ноги молодожена, то в семье главенствовать будет женаю Чтобы было наоборот (главенствовал муж), старший дружба должен откинуть то, что набросили.

После венчания молодожены отправлялись в обратный путь обычно в одной повозке, а старшая друхна со старшим дружбой и сватом — в другой. Однако в Поморье, например, из костела возвращались в том же порядке, как ехали на венчание. Дорогу свадебному поезду в нескольких местах преграждали «брамами» — воротами из жердей и прочего. Выкуп (водка, пиво и др.) за проезд давал старший дружба или староста. Девушки кричали: «О, весулко», «О, наша!» и т.п. В познаньских деревнях наблюдался также интересный обычай: жених в шутку пытался ускакать от остальных, парни его догоняли и возвращали. По другому обычаю, старший дружба бежал что есть силы вперед к поджидавшим его мальчикам, брал у них кувшин с водой и прялку. Вернувшись, он отдавал прялку невесте, при этом ударял ее кнутом, чтобы всегда внимательна была при прядении, пил воду и отдавал ей кувшин. Она его старалась облить водой, когда он вновь в шутку ударял ее кнутом. Свадебный поезд останавливался на границе селения, дружба ломал кнут у первого возницы, за это должна была заплатить друхна. Молодые слезали с повозки. Тогда жениху давали цап, чтобы на снопе, снятом с повозки, он показал свое умение молотить. Невеста брала прялку и веретено, чтобы продемонстрировать свое умение прясть. И в этот раз бывало, что жених в шутку пытался ускакать от невесты и свадебных гостей.

Были известны четыре варианта дальнейшего свадебного веселья. Первый — гости сразу после венчания разделялись на прежние две дружины: дружина жениха отправлялась пировать в дом его родителей, невесты — в дом ее родителей.

Второй — пировали вначале в корчме, но сидели каждый со своей дружиной, затем опять-таки разделялись.

Третий — из корчмы все ехали в дом родителей невесты, где их ждал свадебный обед.

Четвертый — в дом родителей невесты все гости отправлялись после венчания «на первое» угощение. Первое угощение было скромным: нередко оно состояло только из хлеба, вареного гороха или фасоли; днем гостям подавали «барщч» из свеклы и картофеля, вечером — хлеб, пшеничные лепешки. Первую ночь отдельно у жениха и отдельно у невесты веселились их дружины (например, в Краковском воеводстве).

В XIX в. наиболее распространенным был обычай заезжать после венчания в корчму, а если по дороге была не одна корчма, а несколько, то заезжали в каждую из них. Это было первым совместным пиршеством гостей жениха и невесты. Угощением зачастую были «дары» (всяческая снедь) матери невесты, которые она давала перед выездом в костел, и то, что приносили свахи. В краковских деревнях, например, в корчме участников свадьбы встречала мать невесты с хлебом, горилкой, сыром, «кукушкой», выпеченной из теста, и всем этим их угощала. В корчме по распоряжению старшей дружбы невеста сидела за одним столом с друхнами, а жених — за другим среди мужчин. В это время мать невесты возвращалась домой, чтобы подготовить все к приему гостей. В корчме пели песню о хлебе и кукушке, по-видимому, олицетворяющей образ новобрачной, которая благодарила своих близких за свадьбу.

Среди радомских крестьян также был распространен обычай совместного пиршества гостей молодоженов сразу же после венчания. Для этого по дороге из костела в деревню, где жили родители невесты, также заезжали в корчму. Совместное веселье там длилось до вечера, после чего все гости — участники свадьбы отвозили невесту домой. Но здесь уже они разделялись: гости жениха ехали с ним к его родителям, гости невесты оставались в доме ее родителей. Жених со всеми своими гостями приезжал к невесте только на второй день свадьбы, к вечеру на очепины — обряд надевания чепца.

У прусских мазур свадебное веселье начиналось тоже в корчме, продолжалось у свахны, а заканчивалось в свадебном доме у родителей невесты. На следующее утро старший дружба с музыкантами вновь приглашал гостей. В этот день происходило «очепение» молодой, после которого она должна была танцевать с каждой из женщин. На третий день свадьбы, в воскресенье, молодую отвозили в дом родителей мужа. Там ее трижды проводили около печи, чтобы «никогда не покидала мужний дом».

У ленчицких и калишских крестьян, в отличие от свадьбы в других районах Польши, на свадебный обед после.вен-чания гости и жениха, и невесты ехали вместе в дом родителей невесты. Обязательным свадебным блюдом был горох: когда его подавали на стол, пели о нем песню. В конце обеда друхны вносили огромный калач из пшеничной муки. Для надевания чепца молодую сажали на стул или, по более старому обычаю, на хлебную дежу, покрытую кожухом. В калишских деревнях через неделю после свадьбы, до того, как в воскресенье молодуха должна была идти в костел на «вывод», «выводзины», женщины отрезали ей косу, которую она хранила у себя в сундуке (скрыне), а иногда и продавала. У познаньских крестьян древним обычаем было первое пиршество в корчме, потом направлялись в дом родителей новобрачной. Около дома ей приказывали сесть на дежу, давали в руки хлеб и нож. Она резала хлеб и раздавала его бедным детям, что, по мнению крестьян, должно было обеспечить урожай ее семье.

Повсюду в Польше молодоженов у порога дома невесты встречали или только ее родители, или также и родители жениха с хлебом и солью на крышке от дежи. Бывало, что мать выходила навстречу молодоженам в вывернутом кожухе. Повсеместно, по обычаю, приветствуя невесту после венчания, брали ее руку через кожух или мех, говорили: «Встречаем космато, пусть будет богато». Молодых осыпали овсом под старинную песню «Буйны овес».

Интересен старинный обычай устраивать «малый обед» после возвращения из костела. Для этого мужчины давали деньги, женщины, в первую очередь свахи, приносили закуску. Мелкая шляхта не устраивала обеда в складчину, зато у нее было принято, чтобы местные гости забирали к себе до свадебного пиршества гостей, приехавших издалека.

Главное свадебное пиршество у поляков начиналось обычно вечером. Перед этим полагалось еще раз пригласить гостей. На крестьянской свадьбе молодожены, старший дружба и скрипачи сидели за отдельным столом, поставленным в углу, остальные — за другим большим столом или за несколькими столами (например, в Краковском воеводстве). Среди крестьян встречался другой, вероятно, более старый порядок размещения за столом, когда рядом с молодым сидели его гости, с молодой — ее гости (Мазовше). На свадьбе шляхетской, по обыкновению, молодожены сидели посередине одной из сторон стола, лицом ко входным дверям. Рядом с молодой за столом находились старшая сваха, иногда свекровь и: другие женщины, которые назывались свахами. Около молодого — старший сват, отец и другие сваты. Напротив новобрачных сидели дружбы со своими дружками, оставшиеся места занимали прочие гости.

На свадебный стол особенно часто подавались отварная и тушеная свинина в горячем и холодном виде, студень, капустник или барщч из свеклы, бульон с клецками, горох, у бедняков — репа. Обрядовые блюда — каравай и запеченная курица. За обедом гости кричали: «Горький барщч!», «Горькая капуста!», — пока молодой не поцелует свою супругу. Иногда во время свадебного обеда появлялись ряженые: «бабы», «деды», «медведи» и др. В конце свадебного застолья обыгрывался сбор денег от гостей. По столу двигали искусно изготовленного «козелка» (козлик) и пели песню, чтобы его пожалели, дали денег, а за это музыка будет играть до утра (Краковское воеводство).

После обеда и танцев до позднего вечера начинались так называемые забёры: старшая сваха брала к себе на ночь молодоженов и старшего свата, старшая друхна — старшего дружбу, остальные устраивались как придется (Мазовше). В деревнях, где эта древняя свадебная традиция исчезла, новобрачные сразу же ночевали у родителей молодой. В далеком прошлом для гостей в избу, где была свадьба, вносили солому, и они ложились там спать, но каждый дружба старался лечь рядом со своей дружкой. Молодоженов провожали спать на чердак или в стодолу — на сеновал. В некоторых деревнях, кроме соломы, вносили в избу кровать. В шутку новобрачный ложился на нее и звал жену прилечь отдохнуть с ним, что вызывало всеобщее веселье. Случалось, что на солому молодоженов укладывали насильно, а зачастую, также насильно, других юношей и девушек. В старину бывало, что при этом в постель, приготовленную для молодых, вначале ложился дружба, и тогда молодой выкупал у него свое место. Это было символической платой жениха за свое право на первую брачную ночь.

С первой брачной ночью были связаны некоторые магические действия. Так, например, в первую ночь под перину молодым помещали куклу из тряпок, иные предметы. Если хотели, чтобы первым родился сын, клали под подушку мужскую шапку, кнут и рукавицы, если дочь — туфлю. Утром гости шли будить новобрачных, обливая их водой. Приходил старший дружба, музыканты играли им «на добрый день», но если молодая оказывалась нецеломудренной, ей надевали на шею хомут, всячески оскорбляли ее и т.п.

В свадебном торжестве важнейшим событием были очепины, пепины — надевание чепца, что символизировало прощание молодой с обществом девушек и вступление в круг замужних женщин. У крестьян этот обряд совершался чаще до пшеносин — переезда невесты в дом родителей жениха. Позднее их приурочили к свадебному обеду. Начиная обряд очепин, пели: «Это уже не свадьба, только очепины, это уже не девушка, только хозяйка». В Краковском воеводстве в день, когда совершались очепины, жених приезжал к невесте на коне. Однако он должен был остановиться перед закрытыми воротами усадьбы ее родителей. Для того чтобы их открыли, жених должен был заплатить выкуп при условии, если ему не удавалось их перескочить. На коне жених въезжал не только во двор, но иногда в сени и даже в жилую часть дома. Невеста преграждала путь жениху, вставая между конем и порогом хаты, окруженная домашними и гостями. Тогда жених платил невесте за проезд деньги, которые она прятала в коморе. Жених в это время соскакивал с коня и шел в дом. Очепины совершались вечером, символизируя переход невесты в группу замужних женщин. Об этом их значении свидетельствует шуточная борьба за невесту между девушками и женщинами, сопровождавшаяся песнями и выкриками: «Ой, наша!» и т.п. Ритуальный танец невесты начинали ее подружки, затем танцевали с ней товарищи жениха, после них — замужние женщины и старший дружба. У него, чтобы потанцевать с невестой, выкупали ее женатые мужчины. Некоторые из них наряжались «купцами», торгуясь, указывали на «недостатки» невесты, причем называли ее то «телкой», то «скотинкой». Желая «поднять цену» на невесту, старший дружба, наоборот, всячески ее восхвалял, говорил, что это «красивая и здоровая телка», «добрая (хорошая) скотинка — много молока дает» (познань-ские деревни). Во время танцев старший дружба, победив в шуточной борьбе со старостиной, отдавал молодую друхнам и дружбам. После этого он ее «продавал» Старостине, а та — женщинам, которые должны были ее «чепить» — надевать чепец (краковские деревни).

Как бы принимая новобрачную в свое общество, с ней танцевали все замужние женщины. Трижды танцевала молодая со своим мужем, но при этом дважды представлялась хромой и возвращалась к Старостине и только на третий раз танцевала так, как надо. В том же Краковском воеводстве случалось на очепинах, что молодая несколько раз убегала от Старостин, пока они окончательно не усаживали ее на дежу. Тогда, сняв венок, они надевали на нее небольшой льняной чепец и покрывали платком. Сопровождался этот обряд песней о хмеле. Тем временем друхны стерегли жениха, а если ему все же удавалось убежать, они его искали и находили. Несмотря на их усилия, он отказывался возвращаться к невесте и кричал: «Не хочу бабу, только девушку!» После долгих уговоров и платы, которую давали жениху друхны (часто это им дорого обходилось), он приказывал, чтобы за ним пришли музыканты, и только с ними уже возвращался к невесте.

Несколько иначе выполнялся обряд очепин в сандомирских деревнях. Здесь во время очепин посередине избы сидел на стуле старший дружба. Невеста танцевала с каждой из друхен и после каждого танца убегала к дверям, чтобы отдалить потерю своего девичьего венка. Тогда старший дружба подбегал к ней, обнимал и сажал к себе на колени. Из его объятий невеста вновь шла танцевать с друхнами, что означало прощание с подругами своего девичества. Затем ее окружали Старостины, снимали с нее головной убор из лент и надевали чепец. Гости давали невесте «на чепец» деньги. Это сопровождалось песней с просьбой к каждому из присутствующих одарить ее деньгами. После этого невеста танцевала с каждой из Старостин по очереди, что символизировало принятие ее в круг замужних женщин.

Интересный обычай одаривания невесты во время очепин в складчину был распространен в Поморье. Сумма денег была иногда столь велика, что молодые могли даже купить на них корову. Молодуха должна была отпраздновать свое вступление в общество замужних. Если она этого не делала, то в конце Масленицы женщины везли ее насильно на тачке в корчму и там получали от нее выкуп в виде угощения.

В северо-западных районах в шутку совершали очепи-ны жениха, надевая ему на голову венок из стеблей гороха или старую шапку. Этот шуточный обряд был, видимо, пережитком древних традиций подстригания волос жениха, символизирующего его вступление в круг женатых мужчин, подобно тому, как это, например, имело место в старину у белорусов. После повсеместно распространенных оче-пин невесты староста или старший дружка делил между гостями обрядовый хлеб. Обрядовым блюдом была также печеная курица, которую разрезал и делил между гостями старший сват. Это происходило также на очепинах или на свадебном обеде, с которым нередко они совмещались (например, в Мазовше).

Традиционная свадьба у поляков в зависимости от времени переезда невесты в дом жениха — пшеносин — разделялась на два типа. В первом случае переезд невесты в дом жениха происходил на следующий после венчания день или в ближайшие два дня, во втором — через две или даже через шесть недель после венчания. Интересно, что там, где был распространен второй тип свадьбы, жених после венчания оставался на несколько дней в доме родителей невесты. К его родителям молодожены приезжали только в «от-ведзины», причем молодая вскоре возвращалась к себе домой и там жила до пшеносин.

В горах и предгорье на третий день свадьбы вечером молодую, одетую так же, как на венчание, вели к родителям ее супруга. Двери их дома открывали после песни с обращением к свекрови с просьбой об этом. Прибывших встречали на пороге дома, давали им кусочки калача или хлеба. Новобрачная, в свою очередь, давала свекрови четыре хлеба. На следующий день рано утром молодая отправлялась к своим родителям, где веселились ее гости. Женщины приносили невесте пряжу, лен, коноплю, прялку и т.п. Жених со своими родителями и гостями вновь шел «в поход» за молодой. Среди них был ряженый дед, обмотанный перевяслами и соломой. Пришедшие уводили невесту в дом жениха на чепины.

Во время прощания молодой со своей семьей и домом гости нередко старались «украсть» для нее в доме ее родителей все необходимое в хозяйстве — от ложки до птицы и даже коровы. Украденное становилось собственностью молодухи. Когда участники пшеносин приближались к дому молодожена, его супруга убегала и пряталась, он должен был ее найти. Мать встречала сына с невесткой хлебом и солью. Невестка, по обычаю, сразу же должна была показать, какая она хозяйственная. Для этого около порога клали кисть для побелки стен, ставили прялку с куделью и т.д. Невестка отодвигала прялку на положенное место в доме, кисть бросала на печь, кудель за печь. Существовала также примета: если невестка подымет брошенную свекровью метлу и поставит в угол, то будет она хорошей хозяйкой. Невестка дарила свекрови и свекру по рубахе, свекру еще полотняные штаны, в противном случае ее могли осудить (Мазовше).

В обычаях встречи новобрачной большую роль играл обрядовый хлеб; так, в Краковском воеводстве, встречая молодую, свекровь давала ей буханку хлеба. В избе молодая трижды катала этот хлеб с одного конца стола на другой, затем разрезала его и раздавала куски детям. В Мазовше во время пшеносин брали из дома невесты в дом жениха каравай и там им одаривали всех участников свадьбы, начиная с главных — молодоженов и их родителей, сватов, свах и др. Известна обрядовая кража каравая и его выкуп старшей свахой.

Во время пшеносин выступали ряженые медведями, разыгрывались разные сцены, связанные с этим событием. Дружбы рядились «торговцами» и «продавали» всякую мелочь. Молодой выкупал у «торговцев» «куфр» (сундук) своей супруги. Снимая куфр с телеги, парни делали вид, что он очень тяжел. Нередко они сами в шутку клали в куфр камни, чтобы он был потяжелее. Через несколько дней после свадьбы, чаще всего в воскресенье, в доме родителей новобрачной устраивалась малая свадьба — поправины, (иначе — огон). Напоправины собирались близкие родственники молодоженов, старшая сваха, старшая дружка. Бывало, что они в складчину помогали родителям молодой сыграть поправины. Иногда на поправинах танцевали женщины в венках из крапивы, в кожухах, вывернутых мехом наружу. Большое значение придавалось обычаю, по которому молодуха в следующее после венчания воскресенье после обязательного религиозного «вывода» в костел (до этого она считалась нечистой) шла на так называемое «пшебабе» в корчму, чтобы отметить свое вступление в круг замужних женщин (радомские деревни). После «вывода» супруги, взяв с собой пироги и иную еду, гости отправлялись к родителям молодой на послесва-дебник, или «окрухы», которые праздновались в кругу близких родственников.